Москва 2087 [СИ] - Алла Белолипецкая

Сотрудники ОСБ тоже пытались разжать пальцы бывшему безликому — чтобы отобрать плакат. И тоже — неуспешно. Медленный трансмутант намертво вцепился в развернутый лист биопластика, на котором надпись была начертана. Держался за него даже не как утопающий за соломинку — как скупец за последнюю золотую монету.

Впрочем, насчет одеревенелости мышц и черт человека с плакатом Филипп Рябов никаких иллюзий не питал. Понимал, что вовсе не стоицизм заставляет реграданта сохранять каменное выражение лица. Причина была куда проще: сразу после реградации бывшие безликие с очень большим трудом могли владеть своим лицевыми мышцами. Да и всем своим телом — тоже. Так что — тот (та), кто поместил плакатчика на крышу, всё рассчитал верно. Этот плакатчик не сумел бы сдвинуться с места в ближайшие час или два. А большего его хозяевам и не требовалось.

Впрочем, Фил понимал, что обманывает себя: не хозяин имелся у этого человека, а хозяйка. Причем он, Филипп Рябов, отлично знал, кто она такая.

— Всё должно было быть не так, — пробормотал Фил — так тихо, что даже и сам себя не услышал. — Да и сейчас еще не поздно всё исправить…

И как бы он этого хотел! Как хотел бы развернуться сейчас и уйти отсюда. Спуститься на лифте в импровизированный кризисный центп, где он оставил Настасью и её подругу Ирму. Упросить их обеих простить его. Сказать: бес попутал.

Но — эта его последняя мысль у самого Фила вызвала недобрую усмешку. Да, бес и впрямь попутал его. Однако не сегодня — гораздо раньше. И сейчас он не имеет права отступить именно потому, что обязан спасти то, что еще подлежит спасению.

Обязан — хотя бы попытаться это сделать.

— Как думаете, тот отец, которого призывают покарать — это вы или я? — Голос прозвучал прямо за спиной у Фила, и от неожиданности тот едва не подпрыгнул на месте.

Он обернулся: позади него стоял — и тоже усмехался — Алексей Федорович Берестов. Бывший байкер Ньютон.

— Извините, Денис Михайлович! — Один из охранников Фила шагнул вперед. — Мы не подпустили бы его к вам, но ведь он — с сопровождающими! — Охранник кивнул на маленький отряд, который возглавлял юноша, на вид — не старше двадцати лет.

И Фил подумал: еще полтора десятилетия назад никто не поверил бы, что такое возможно. А сейчас — вот-вот люди с внешностью школьников начнут становиться министрами.

— Всё в порядке! — Фил кивнул охраннику. — А сейчас — оставьте нас!

И оба его секьюрити мгновенно отступили в сторону. Хотя, конечно, даже иллюзии уединения это не создавало: на продуваемой зимним ветром крыше было сейчас так многолюдно, словно здесь готовились к какому-нибудь рок-фестивалю. Которые, впрочем, не проводились нигде уже лет пять — самое меньшее.

— Я думаю, — обратился Фил к Алексею Берестову — отвечая на его вопрос, — это и вы, и я, и господин Зуев — отец Натальи Зуевой.

— Собирательный образ? — Ньютон снова усмехнулся.

— Да нет! — Фил качнул головой. — Я практически уверен: этот, с плакатом — господин Зуев и есть. Но, конечно, не он сам себя призывает покарать. Этим лозунгом его кое-кто снабдил…

— Ваша жена?

Фил вздрогнул вторично — а потом так и впился в Алексея Берестова взглядом.

— Вы догадались или как-то узнали об этом?

— Понял — сложил два и два. А еще я понял: ваше заявление будет касаться хорошо известной вам дамы: Марьи Петровны Рябовой. Так вот, я пришел, чтобы вас попросить: не надо ничего такого заявлять. По крайней мере — прямо сейчас.

2

Настасья и Ирма сидели вдвоем на короткой банкетке — рядышком, бок о бок. Настасьин отец отстегнул наручники, которыми давеча приковал к себе дочь, а его амбалы-охранники больше не удерживали барышню фон Берг. Но что в этом было проку? Бежать у них обеих не существовало ни малейшей возможности. И не только потому, что здесь, в штаб-квартире Единого новостного канала, их окружали со всех сторон люди в полицейской форме и мужчины в штатском, у каждого из которых будто на лбу была напечатана аббревиатура ОСБ. Нет, этим людям была совершенно не интересна судьба двух девушек, сидевших возле стены на банкетке.

Ну, то есть — поглядывали-то они на них с большим интересом! Настасья не раз и не два ловила на себе любопытствующие и восхищенные взгляды. После того, как бывший Настасьин жених, Максим Берестов, сделал свое гениальное открытие, увидеть красивые лица воочию — не на телеэкране, не на постере и не на обложке журнала — стало почти что невозможно. Обладатели (а паче того — обладательницы) таких вот лиц предпочитали без крайней необходимости свои жилища не покидать. И немудрено, что они с Ирмой произвели здесь чуть ли не фурор.

Но — как на пленниц или на потенциальных преступниц на них с Ирмой тут не глядел никто. Вздумай они вскочить со своих мест и пуститься бежать к лифтам — эти люди в форме и в штатском вряд ли стали бы им препятствовать. А Настасьин отец и его охранники еще четверть часа назад покинули это помещение, выделенное руководством ЕНК под временный кризисный центр. Они тоже отлично понимали: сбежать девушки не смогут. Куда им было бежать? Если Настасьин отец не соврал — а уж в таком-то он врать не стал бы! — на ночных улицах вот-вот должен был разверзнуться ад. Ну, разве что — её отец всё-таки сумеет это остановить.

Однако особенно рассчитывать на благоприятный исход приходилось — с учетом того, какие отчаянные шаги Филипп Рябов уже предпринял. И как мало толку они дали.

— Патовая ситуация, — сказала Ирма — она словно бы прочитала Настасьины мысли.

— Это точно! — Ответила ей вовсе не Настасья: ей ответил невесть как очутившийся рядом с их банкеткой мужчина в форме полицейского полковника; запястья его стягивали пластиковые наручники. — Лучше и не скажешь, фройляйн фон Берг.

— Мы с вами знакомы? — Ирма глянула на него с крайней неприязнью; она, впрочем, глядела с неприязнью почти на всех — после того, как и с Настасьей приволокли полчаса назад сюда, в штаб-квартиру ЕНК. — Я что-то не припомню, чтобы нас друг другу представляли.

Настасья подумала: зря она втянула Ирму в эту историю. Не стоило ей звонить — просить о помощи. У Ирмы была своя жизнь — там, в Риге, где был её жених Алекс, и где только-только начинала раскручиваться открытая Ирмой юридическая фирма. А она, Настасья, решила воспользоваться тем, что её подруга приехала в Москву: присватала ей это